Юрий Власов

Выстоять.

 

Длинный коридор из людей. Я шагаю на помост. Немного позади –тренер. Впереди большой зал, тишина и штанга. На штанге рекордный вес. Поправляю трико, ремень. С ваты в руке тренера вдыхаю нашатырный спирт.

 Подхожу к штанге и пробую гриф. Иногда он заклинивает. И непроворачивается. Можно повредить кисти. Гриф отличный. Насечка впивается в кожу. Острая, не стертая руками. Такой гриф называют «злым». Словно наждак, он беспощадно сдирает кожу с груди и шеи, оставляя на них багровые ссадины. Зато хват в кистях мертвый. Пальцы не разожмутся. Расставляю ступни. Предельно точно. Отклонение нарушит движение. Штанга не пойдет по выгодному пути. Ступни на место.

 Закрываю глаза и распускаю мышцы. Тело, как плеть весит безвольно. Шевелю губами. Читаю любимые стихи. Ритуал. Он будит меня и помогает собраться…

«В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов. Стать сильным как они тебе не суждено. На жизнь, ее скорбей и счастья не изведав, ты будешь как больной смотреть через окно. И кожа ссохнется и мышцы ослабеют, и скука въестся в плоть, желания губя. И в черепе твоем мечты окостенеют. И ужас из зеркал посмотрит на тебя. СЕБЯ ПРЕОДОЛЕТЬ!..»

Себя преодолеть!

 Преодолеть! Я дрожу и горю.

 Сжимаюсь. Мельком оглядываюсь. Проскальзывают трибуны люди, огни. Я неправильно потянул штангу. И чтобы «поймать» ее и удержать на груди—сильно нагнулся вперед. Плохо! Выпрямляюсь и думаю лишь об одном: устоять. Сойду—изменится верное положение штанги, мышц и туловища. Незаметно но изменится. А это почти всегда верная неудача. Нет, стою. И штанга на груди. Воздух. Глотнул и замер. Скованы мышцы. Вес перекладываю на грудь, освобождая от тяжести руки. Кисти расслаблены. Локти вдоль корпуса. Жду команды судьи и дрожу. Тяжело и неудобно так стоять. Спина заломлена назад.  

Штанга сдавливает сосуды, и в голове нарастает гул. Если судья еще задержит хлопок—не одолею «железо». Команда! Врос в усилие. Штанга сорвалась с груди и стремится вверх. Звон в ушах, гул натянутых мускулов. Точно басовые струны рокочут. Проскочить бы «мертвую» точку. Самый дурной момент. Одна группа мышц, отключаясь, передает усилие следующей. А та, следующая, --в положении крайне невыгодном и поэтому не развивает наибольшей мощности. Штанга здесь может остановится, а борьба …закончится.

Вжимаюсь в усилие! Такое ощущение, будто я вдавливаюсь в какую-то форму. И вдавился изо всех сил. И все равно я еще вжимаюсь. Готовился к яростной схватке, ожидая огромного сопротивления, а штанга уже проскочила мертвую точку и сама лезет на вытянутые руки. Рвануло за ней. Больно хрустнули позвонки. Теряю равновесие, значит неудача. Выстоять! Вот-вот оторвутся носки и судьи не засчитают попытку. А попытка почти удалась, только бы удержать равновесие. Обрушился, точно стена высоченного дома, крик.

Кричат люди. Крик подхлестывает. Не сдаюсь. Из последних сил упираюсь руками. Весь я в музыке. На пределе ревут басовые струны—самые мощные мускулы. Вплетается стон маленьких, крохотных волоконцев. Балансирую корпусом. Ступни перекатываются в ботинках, но ботинки неподвижны. Их нельзя отрывать от пола. Запрещено правилами. Слушаю штангу над головой. Слушаю, как одно большое ухо. Держать! Резкая боль в позвоночнике. Будто удар сапогом. Ничего вокруг, кроме дерганого пестрого пятна. И оттуда навстречу—крик людей. Он удерживает меня. Заставляет не повиноваться боли и выпрямляет до упора руки.

«Гхы!»--вырывается воздух из груди.

--Есть!—голос судьи.

Сразу навалилась усталость, как громадная мокрая простыня. Я возвращаюсь домой. Бинты поддерживали плечи, шею. Давили на горло. Волнами стихало возбуждение. А я шел и шел. И невозможно было унять радость…

1963 г.